Богатство, власть и постмодерн: ученые назвали основные ценности россиян

Участники любого общественного конфликта – от запрета спектакля «Тангейзер» до обсуждения заявки на проведения гей-парада – любят поднажать на один из аргументов, этакий лом, против которого нет приема. Лом этот называется «наши русские ценности». Но что именно мы подразумеваем под ним, никто точно не знает. Последнее, что мы помним о ценностях народа из истории – это, в случае большинства обывателей, формула «Православие, самодержавие, народность». Но сегодняшняя Россия – светское государство, правит нами не царь, и народность на основе православной общины в нашей стране уже не представить.

Максим Руднев, доцент департамента социологии, старший научный сотрудник Лаборатории сравнительных исследований массового сознания НИУ ВШЭ, рассказал Федеральному агентству новостей (ФАН) о том, какие ценности обнаружили ученые у современных россиян.

Максим Руднев начал свою лекцию в «Открытом университете» на площадке Новой сцены Александринского театра с того, что по очереди опроверг три кита наших заблуждений: будто мы до сих пор относимся к традиционному обществу; будто мы не меняемся с веками; будто русский народ в своих ценностях уникален и не похож ни на кого. Социолог рассказал нам, какие процессы идут в современной России и что ставят россияне на первое место в отсутствие самодержавия, православия и народности.

– Максим, давайте еще раз обозначим, какой тезис предлагают россиянам в качестве основы для ценностей?

– Это понятие о том, что все люди равны перед создателем (не перед друг другом, заметьте), и что, в отличие от прагматичных западных людей, которые преследуют свои собственные интересы, россияне ориентированы на божественность и духовность.

– Я ошибаюсь или эта концепция приписывается развитию России еще с дореволюционных времен?

– Да, это дореволюционная риторика, Бердяев в чистом виде.

– Можно ли манипулировать людьми, используя размытые понятия ценностей?

– Конечно, и думаю, именно это и происходит сейчас в нашем обществе. Это видно на примере споров вокруг запрета спектакля «Тангейзер», дискуссий вокруг новых спорных законов…

– Но спорит и вступает в дискуссии меньшинство, а большинство молчит в ответ на принятие непродуманных законов. Эта реакция народа разве не говорит о его ценностях?

– Еще как говорит, и подтверждает результаты исследований, по которым Россия сейчас находится на ценностной диагонали, которая связана с получением немедленной выгоды и очень краткосрочной перспективой планирования. У нас все люди примерно поровну разделились на четыре категории: с сильной социальной ориентацией, со слабой социальной ориентацией, со слабой индивидуальностью и с сильной индивидуальностью. Для примера возьмем образ бабушки на лавочке – человека с сильной социальной ориентацией. Она вряд ли пойдет против чего-либо протестовать, потому что не может выражать свое несогласие с государством, которое для нее и отец, и бог, и все на свете. Люди-индивидуалисты, которые ценят самоутверждение, тоже не пойдут, потому что их не волнует общественная жизнь. Они преследуют свои сугубо личные интересы. Готовы выходить, протестовать, отстаивать свои интересы только представители класса ценности роста, которых у нас очень мало – 2%.

– Это те люди, которые потенциально могут совершать революции?

– Да, это люди, которые с одной стороны готовы протестовать, с другой – ничем не обязаны государству, потому что обладают собственными ресурсами.

– Отличаются ли ценности россиян в больших и маленьких городах?

– Разумеется: в селах больше людей с сильной социальной ориентацией – то, что я называю «бабушка на лавочке», а в городах намного больше индивидуалистов, и эти различия значимы.

– У нас в народе часто проскальзывает критика к самим себе: мол, когда же мы начнем природу ценить, мир вокруг беречь, ну хоть мусор раздельный собирать? От чего это зависит и как менять ценности целого народа?

– Это вопрос на миллион, и над ним бьются лучшие умы. Есть опыт разных стран, все ученые и политики работают над этим. Моя личная гипотеза (ни на чем не основанная, это просто спекуляция) связана с горизонтом планирования. Мне кажется, если расширять горизонт планирования, если обеспечить людям стабильность, которой, по сути нет, тогда у них появится пространство думать на десять лет вперед. И это способно очень сильно изменить представление о мире. Может, наконец, заставит кого-то сортировать мусор или активно действовать в обществе.

– По результатам исследования, которые вы привели в выступлении, Россия находится на шкале очень близко к ценностям самоутверждения и сохранения, но никак не заботы о людях и природе. Почему в этом нам не помогает духовность, на которую мы делаем такую ставку?

– Потому что в традиционном обществе нет личности. Есть заповедь «возлюби ближнего своего», и мы любим, по сути, не ближнего, а эту заповедь. И чем мы сильнее подчиняемся заповедям, тем лучше, а окружающих мы при этом перестаем замечать, даже если в заповеди написано «возлюби».  Мы заповедь уважаем больше, чем человека. 

– Есть ли в России типичная только для нас ценность?

– По нашим результатам, Россия находится впереди всей Европы по ценностям «власть», «богатство». В нашей стране сегодня важно быть богатым, важно доминировать. Чтобы все делали то, что я говорю. Подчеркну, что так выглядит средний россиянин по сравнению со средним европейцем. Объединяет нас всех в России отсутствие класса ценностей роста, а в остальном у нас представлены обладатели разных ценностей – от социально ориентированной бабушки до индивидуалиста бандита.

– Видно ли в исследовании влияние на нас европейских ценностей?

– «Европейские ценности» – такой же спекулятивный популистский конструкт, как и «традиционные ценности». Легко сказать, но нелегко понять, что это. Надо сначала уточнить, о чем мы говорим, и уточнить, есть ли это у россиян. Наверно, это все еще ценности французской революции – «свобода, равенство, братство». Свободу мы в России ценим все больше, особенно новые поколения, и с этим связано зафиксированное в графиках исследований движение россиян к открытости. Что касается равенства, у нас все идет к неравенству, к самоутверждению. Мы признаем власть и чье-то доминирование легитимной системой. Братство представлено на уровне лояльности к друзьям. У нас появились новые элементы в социальной структуре, которые обычно связывают с ценностями. Например, волонтерство – его обычно ассоциируют с классом ценностей роста – заботе о будущем и других живых существах. Но иногда участие в волонтерстве связано с тем, что это стало модно. А если человек участвует в чем-то, что стало модным, это, скорее всего, связано с ценностью самоутверждения: поднять себя в собственных глазах и глазах окружающих. 

– Как это различить?

– Если мы говорим о волонтерах, то изучать их ценности, а не поведение.

– Максим, у вас в выступлении приведена схема разных этапов развития государств. В первом сильнее всего авторитет традиции, во втором – модернизированном – признается авторитет закона, в третьем – постмодернистском – от авторитетов отказываются и целью ставят самовыражение. По вашим данным, Россия сейчас на втором этапе. А ей обязательно идти в постмодерн или есть альтернативный путь, как сотни лет утверждают приверженцы традиционных российских ценностей?

– Мы можем представить себе разные утопии, в том числе традиционное общество с современными технологиями... Но если учитывать опыт других стран, то все должны пройти этот путь. По крайней мере, те страны, в которых доминируют ценности самовыражения, прошли его. Есть отдельные случаи – Япония, Сингапур, где хорошо развита экономика, но остаются высокими ценности традиций. И это очень спорные случаи, потому что там вроде традиционные ценности, сильно развита иерархия. Но при этом и очень мощная экономика. Секрет в том, что они немного по-другому понимают традицию, поэтому следовать их путем нам нельзя, не получится.

– Россия хотя бы на пути к постмодерну?

– Судя по одной шкале, мы крутимся на месте с 1991 года, а судя по другим замерам, мы движемся совсем не туда, куда Европа: идем в сторону открытости и самоутверждения.

– Изменения ценностей страны зависят от ее размера и количества населения? Скажем, сравнительно небольшой Испании легче изменить свои ценности, чем большой России?

– Нет, не думаю. Если говорить о стране в целом, то это скорее зависит от различий между поколениями. В той же Испании существует огромная разница между бабушками и их внуками: бабушки еще католические из середины XX века, а внуки уже люди с ценностями самоутверждения. Поэтому в процессе смены поколений испанцы очень быстро движутся как общество в целом. В России этот разрыв тоже довольно большой, и можно ожидать, что в нашей стране в целом ценности будут также ощутимо быстро меняться в ближайшем будущем. 

Евгения Авраменко

Источник: Riafan.ru


Посмотреть видео на сайте Лекториума