Публикации

 This paper focuses on the Tsoi Wall in Moscow, an iconic place on Russia’s music map that appeared in Moscow in 1990 in memory of the cult Soviet rock musician Viktor Tsoi, to develop a framework for studying non-auratic music place—that is, places that are not connected with the biographies of musicians or musical events, but emerge directly from the experiences of visitors and fans. These places are constantly negotiated and only lightly formalized, but are nevertheless enduring. To analyze this type of place, we propose a concept of institutionalization “in becoming.” The case of the Tsoi Wall reveals that light formalization (vague and changing positions and rules, and openness to different interpretations of a place and ways of using it) leads to the recognition of the place as a significant one and to its popularity. We put institutionalization “in becoming” in a wider context and juxtapose it with well-studied musical places in Europe and the US.

В работе рассматривается взаимосвязь демографических (гендер) и социально-демографических характеристик (доход семьи, культурный капитал), а также контекстуальных факторов (место проживания, специализация школы), личных образовательных успехов с образовательными притязаниями учащихся российских школ, т.е. с намерением завершить тот или иной уровень образования. Показано, как притязания школьников связаны с тем, какие образовательные результаты ожидаются их родителями. Отдельное внимание уделено тому, как образовательные притязания меняются после завершения обучения в школе. Использованы данные панельного исследования «Траектории в образовании и профессии» (ТрОП: http://trec.hse.ru/).

-

Преимуществом исполь­ зования компьютеризированных и он­ лайн­методов сбора данных является в том числе возможность получения широкого массива информации о про­ цессе сбора — параданных. В пред­ ставленном обзоре рассмотрены работы, применяющие параданные в разных исследовательских сферах; сформированы определение, типоло­ гии параданных; выделены основные направления применения такого рода данных, их ограничения, перспективы и возможности сбора. В заключении приведены практические рекоменда­ ции относительно максимально эф­ фективной работы с параданными, их использования в качестве исследова­ тельского инструмента.

Обзор будет полезен и интересен акаде­ мическим и маркетинговым исследо­ вателям и методологам (наряду с прак­ тиками опросов). Проделанная работа будет способствовать лучшему пони­ манию такого типа данных, возмож­ ностей, связанных с их применением, ограничений и перспектив.

Экологическая повестка заняла центральное место в политическом протесте в России в 2018-2019 гг. Принятие решения об открытии мусорного полигона около станции Шиес в Архангельской области вызвало не только закономерное недовольство жителей политикой региональных элит, но и укрепило положение экологического протеста по всей России, прокладывая путь дискурсивному и фактическому политическому участию. Тем не менее, Россия здесь не является исключением – природа сегодня является не только объектом, но и субъектом политики во многих других странах. Но что приводит к тому, что сугубо социальный вопрос о состоянии окружающей среды и ее влиянии на повседневную жизнь людей приобретает черты политического обсуждения, требующего конкретного политического решения? Цель настоящей статьи - определить и показать механизмы политизации экологического дискурса в России на примере ситуации, связанной с открытием мусорного полигона около станции Шиес в Архангельской области. Мы покажем, как определенное политическое решение властей, принятое вне публичного обсуждения и конкурирующих дискурсов, привело к доминантному дискурсивному конструированию экологической проблемы как политической среди граждан. Эмпирической базой исследования послужили 19 полуструктурированных интервью с жителями Архангельской области. В статье мы покажем, что политизация дискурса и высокая политическая мобилизация произошли за счет трех основных механизмов, которые сработали одновременно: оценка принятого властями решения как нелегитимного, как несправедливого, а также выделение определенных политических лидеров в качестве ответственных.

Представленная к рецензированию монография в первую очередь будет интересна тем, кто является частью современной системы высшего образо- вания, хотя она имеет потенциал охвата и более широкой аудитории с точки зрения актуальности тематики эмпирических кейсов устройства академиче- ской жизни в разных странах.

Среди целей, стоящих перед социальной политикой, сущест­вует одна, в достижении которой осо­бенно заинтересованы социальные государства. Это снижение уровня неравенства, и, следовательно, повы­шение субъективного благополучия населения. Однако действительно ли успешная социальная политика по­зволяет компенсировать эффекты неравенства? Этот вопрос давно находится в повестке исследований, но не так много эмпирических ра­бот дают однозначный ответ на него. В данной работе мы проверяем ги­потезу, согласно которой в регионах, характеризующихся относительно низкими средними доходами населе­ния и высоким уровнем неравенства, социальная политика посредством перераспределения больших долей региональных бюджетов на здраво­охранение, образование и социаль­ные программы снижает негативное влияние неравенства на благополучие. Для проверки гипотезы мы используем два источника эмпирических данных: (1) результаты опроса, проведенно­го в 34 регионах России, который репрезентирует население этих ре­гионов, (2) объективные показатели, измеряющие объемы используемых инструментов социальной политики в регионах, охваченных опросом. Для оценки возможности региональной социальной политики компенсировать эффекты неравенства мы тестируем байесовские многоуровневые модели с комбинированными информативны­ми и неинформативными априорными вероятностями. Мы приходим к выводу, что увеличение объема используемых инструментов социальной политики в области здравоохранения может компенсировать негативные эффек­ты воспринимаемого неравенства на субъективное благополучие.

Данное исследование по­священо влиянию уровня притязаний и социальных сравнений на удовлетво­ренность  жизнью  россиян.  В  отличие  от  предыдущих  работ,  уровень  притя­заний понимается шире, чем конкрет­ная  сумма  желаемого  ежемесячного  дохода.  Предполагается,  что  индивид  на основе социальных сравнений фор­мирует  субъективное  представление  о пространстве благосостояния и, в за­висимости от своего жизненного опыта, стремится приблизиться к верхним или средним его границам, либо отдалиться от  нижних.  Результаты  многоуровне­вого  регрессионного  моделирования  на  материалах  25  волны  РМЭЗ  НИУ  ВШЭ подтвердили ранее обнаруженный негативный эффект уровня притязаний на удовлетворенность жизнью, однако конкретные  механизмы  различаются  для когорт, переживших кризис 1990­х годов в трудоспособном возрасте, и для более  молодых  когорт  респондентов.  Также  выявлено,  что  более  выражен­ным эффектом обладают социальные сравнения  не  с  доходными  группа­ми  (богатые,  бедные  или  середняки),  а с категорией «другие», позволяющей самому респонденту определить эталон сравнения.  Отмечается  и  роль  регио­нального  контекста:  общий  уровень  бедности в регионе смягчает негатив­ный эффект притязаний.

В этом материале собран экспресс-ответ на четыре вопроса о том, что происходило в системе высшего образования в самом начале ввода карантинных мер: (1) какова реакция вузов и государств в мире? (2) что сделали российские вузы? (3) как ситуацию воспринимали студенты и преподаватели? (4) достаточно ли было инфраструктуры для реализации удаленной работы и обучения в начале периода? Бóльшая часть аналитики собрана в инициативном порядке, однако наи- более важные разделы написаны на основе данных, собранных в рамках рабочей группы Минобрнауки России по организации образовательной деятельности в условиях предупреждения распространения инфекции COVID-19 на территории Российской Федерации под руководством Де- партамента молодежной политики (в части проведения социологического опроса студентов) и Департамента информационных технологий в сфере науки и высшего образования (в части мониторингов инфраструктуры и возможности перевода курсов на дистанционную форму обучения). Сбор и анализ данных был бы невозможен без кооперации с МИРЭА, с представи- телями Университета ИТМО, УрФУ, ТГУ, а также без поддержки Mail.ru Group и Ассоциации волонтерских центров. В настоящее время рабочая группа Минобрнауки России готовит аналити- ческий доклад о том, как система высшего образования выстроила практи- ки работы после шока первых недель. Материал будет интересен как исследователям в сфере высшего образо- вания, так и практикам-управленцам вузов, политикам и исследователям сферы образования.

The article is devoted to the problem of the transmission of scientific knowledge in the context of globalization of qualitative paradigm. This has to do not only with language barriers but also with political and scientific contexts, in which research is embedded [Flick 2014]. Here we will try to touch upon some aspects of the process focusing on Russian specifics in receiving and interpreting F. Znaniecki’s ideas and concepts. 1) How did the dominant normative model of society influence the professional attitudes and behavior towards “new” kind of sociological thinking? 2) How did “new” interact with the habitual system of knowledge and methodological orientations of scientific community? 3) How did internal differentiation influence on perception of new ideas? (“man of knowledge” type). The article tries to follow this process in a chronological way in the frames of changing social and professional context of the country. The first part is devoted to late Soviet period; the second – to the first post-Soviet period of democratization and humanization in social knowledge field; and the last – to current situation of developing national specifics based on initial export  of methodological concept of “humanistic coefficient” (F. Znaniecki) along with the wide flow of European and American qualitative-interpretive tradition.

We measured if a gamified design of a web survey can improve accuracy in understanding of risk and risk calculation among adolescents aged 11–15 years. We collected data from 213 respondents. They were randomly assigned to one of the two conditions: a traditional web survey and a gamified web survey (gamified design). The gamified design increased risk understanding and accuracy in risk calculation in cognitively demanding questions. A positive effect of the gamified design varied depending on the risk literacy of the participants. In addition, the gamified design increased perception of risk as more serious and at the same time slightly decreased the ratio-bias effect (the effect with a larger denominator producing higher risk evaluation than a smaller denominator).